Мозаика прошедших дней

Непоседливая русская натура, несколько преувеличенное чувство долга, а иногда и обстоятельства жизни перемещали россиян из комфортабельных княжеских апартаментов в горы Алехени, что на западе Пенсильвании в США, заставляли воевать против рабства в армии США, работать в диких районах Парагвая, бороться за права коренных жителей Гавай.

В свое время я писала о дворянине Петре Алексеевиче Дементьеве, которого считают «крестным отцом» города Сант-Петербург во Флориде, о князе Сергее Платоновиче Оболенском-Нередицком-Мелецком, ставшим самым пожилым парашютистом в армии США в годы П Мировой войны, о Борисе Лисаневиче, открывшем европейцам Непал (см.книгу Н.Киселевой «Опавшие листья истории»). Имена эти раньше крайне редко упоминались на русском языке, сейчас ситуация изменилась, но по тем или иным причинам и эти имена русских в Америке остаются малоизвестными.

Я же хочу рассказать о еще менее известных русских людях, чья личная история являлась накрепко связанной с историей молодого американского континента.

Знакомьтесь, Августус Смит, он же князь
Дмитрий Дмитриевич Голицын

И как же одного из самых родовитых дворян Российской империи занесло в дикую глушь Пенсильвании?! А родовит был непомерно – Голицыны происходят от Гедеминовичей, князей польско-литовского княжества. Еще в ХУ веке Георг, сын Патрикаса и внук Наримантаса, отъехал ко двору Василия 1. От него пошла боярская фамилия Патрикеевых и Булгаковых.

Один из Булгаковых потерял в сражении под Оршей в 1514 году руку. Ему сделали деревянный протез, прикрытый металлической рукавицей – голицей. Отсюда и пошла княжеская фамилия Голицыны. Одним из Голицыных был красавец и умница Василий Васильевич Голицын (1643-1714), широко образованный, передовой, как бы мы сегодня сказали «западник», возлюбленный царевны Софьи, проигравшей в борьбе за власть царю Петру. Князь Василий Васильевич был фактическим главой русского правительства во время регентства царевны Софьи (1682—1689) в звании воеводы и с титулом «Царственныя большия печати и государственных великих посольских дел сберегатель, ближний боярин и наместник новгородский». Умер в далекой ссылке.

Дмитрий Алексеевич Голицын Екатериной П был послан с дипломатической миссией в Нидерланды. В Европе он познакомился с очаровательной и хорошо образованной дочерью Президента Академии Наук Пруссии Амалией фон Шметтау и женился на ней. У них родилась дочь Доротея, а затем сын Дмитрий. По настоянию отца младенца столь знатного рода записали в российскую лейб-гвардию. Чины его росли, пока он жил с отцом и матерью в Европе. Русским он был по рождению. В семнадцать лет он принял католицизм (католичкой была его мать).

Обычаем было для молодых людей из европейской знати путешествовать для пополнения своего образования, но молодость князя Дмитрия Дмтриевича пришлась на бурный водоворот Великой Французской революции, и отец счел за благо отправить его из Европы подальше, в Новый Свет.

В 1794 году он прибыл в Балтимор. Молодое государство, только что получившее независимость от Англии, поразило его принципами, столь отличными и от европейских монархий, и от Российской Империи. Он посчитал себя призванным на служение здесь. Князь с русским именем поступил в католическую семинарию, и вскоре был рукоположен в сан под именем Августуса Смита. До 1799 года он служил в окрестностях и в самом Балтиморе.

В 1800 году русское правительство потребовало его возвращения на воинскую службу, но, конечно, Августус Смит и не собирался возвращаться.

Он посчитал, что его долг поехать на только осваиваемые земли, чтобы там продолжить служение. Патер Август уехал в северную часть Пенсильвании, тогда еще плохо освоенную, в город, который он назвал Лоретто, в честь итальянского города Лорето, к югу от Болоньи, весьма почитаемого католиками как место святого Дома.

Городок Лоретто в Америке был основан в 1788 году капитаном Майклом Мак-Гвайром, ветераном Революционных войн, и по завещанию на его земле надо было построить католическую церковь. В 1799 году патером Августом была основана и построена церковь Св.Михаила Архангела, которую вы видите на снимке. И городок был назван Лоретто. Сегодня в нем живет чуть больше 1300 жителей.

Жизнь патера Августа была бедна событиями – службы, крестины, свадьбы, похороны в донельзя бедном приходе. Трижды ему предлагали стать епископом, но он решительно отказывался.

Но его святость, ученость, красноречие принесли ему звание «апостола из Алехени». Сейчас идет процесс его причисления к лику святых.
Дав обет безбрачия, он умер в 1840 году, не оставив потомства. Похоронен был рядом с собором.
В 1901 году был поставлен памятник князю-патеру.
Неподалеку находится город, носящий имя князя - Gallitzin, в котором 1700 жителей.
Его сестра Доротея, хотя и вышла замуж, но детей не имела. Так что эта ветвь кязей Голицыных пресеклась.

Городок Лоретто оставался католическим еще долго – в 1847 году шесть монахов-францисканцев из Ирландии основали колледж св. Франциска Ассиского, первый католический колледж имени этого святого. В 2001 году он был превращен в Университет.

Гораздо позже видный американский миллионер Чарльз Шваб построил в Лоретто, который он считал своим родным городом, летнюю резиденцию – один из многих замечательных дворцов Американского Золотого века (на снимке)

А теперь о нескольких других представителях княжеского рода Голицыных.

Одна из самых колоритных фигур – Лев Сергеевич Голицин (1845-1915), чья судьба катилась по накатанной колее – Сорбонна, Московский Университет, археологические раскопки, а потом сделала неожиданный скачок: он «увел» у мужа Надежду Засецкую, в девичестве княжну Херхеулидзе(ву), у которой пополам с братом было имение «Новый Свет» под Гурзуфом. Там и наладил производство виноградных вин князь. И стал знаменитым виноградорем! Его игристые вина не раз брали призы в Париже, на родине шампанского. Уже при Советской власти эти игристые вина были названы шампанским, что вызвало мнение, что «русские испортили вкус шампанского» - ведь классическое шампанское только очень сухое – «брют», а мы любили полусладкое и сладкое шампанское, а это не шампанское в понимании Запада.

Еще один князь Лев Голицын убежал от большевиков в Канаду, фермерствовал, основал компанию чартерных рейсов на Медвежьем озере в провиции Альберта в Канаде, а когда его жена, египетская принцесса, умерла, уехал в Голливуд и даже снялся в двух известных фильмах «Лезвие бритвы» и «Шоколадный солдатик».

Князь Эммануил Владимирович Голицын (1918-2002) прославился в годы П Мировой войны, как ас британских военно-воздушных сил: он провел самый высотный воздушный бой.

Княжну Ирен Голицыну (1916-2006) мать через Константинополь вывезла из захваченного большевиками Крыма в Рим, где она стала довольно известным дизайнером. В 1949 году вышла замуж за отпрыска герцогского рода Медичи. В 60-х гг. прославилась коллекцией брючных костюмов, в которые одела всю Европу. Коллекция называлась «palazzo pajama» - дворцовая пижама. Ее нарядами особенно интересовались прославленные актрисы Софи Лорен, Элизабет Тейлор, Жаклин Кеннеди, Одри Хепберн, Грета Гарбо и Клаудия Кардинале.

Еще один князь Голицин, Сергей Михайлович остался вместе со всей своей семьей в Москве, пережил все мытарства своего происхождения, стал детским писателем, и о трагедии родовитого и неродовитого дворянства написал пронзительные по своей боли мемуары «Записки уцелевшего».

Но это уже совсем другие истории. А пока вернемся к истории русских в Америке.

Знакомьтесь, генерал армии северян и русский полковник
Иван Васильевич Турчанинов (1822–1901)

Иван Васильевич Турчанинов родился в Новочеркасске, в области Войска Донского, и был назван в честь дяди, атамана казаков, погибшего в борьбе с нашествием Наполеона. И, как дядя, стал военным, сделал блестящую карьеру. Участвовал в подавлении Венгерской революции 1848-1849 гг, и в несчастливой Крымской войне. В 33 года стал полковником – невероятно удачная карьера.

В 1855 году женился на Надежде Дмитриевне Львовой. Ходили слухи, что к ней был неравнодушен один из великих князей, и что его якобы вызвал на дуэль молодой муж. Вызывать на дуэль члена императорской фамилии не позволялось, и молодая чета прямо из Польши, где начальником штаба служил Турчанинов, бежала в Европу. В Лондоне Турчанинов встречался с Герценом, и известно одно письмо 1859 года Герцену из Америки, где Турчанинов довольно точно охарактеризовал недостатки США:
«Разочарование мое полное; я не вижу действительной свободы здесь ни на волос. Эта республика — рай для богатых; они здесь истинно независимы; самые страшные преступления и самые черные происки окупаются деньгами… Что касается до меня лично, то я за одно благодарю Америку: она помогла мне убить наповал барские предрассудки и низвела меня на степень обыкновенного смертного». На основании эти двух фактов – одной встречи и одного письма к Герцену, говорить о том, что Турчанинов был революционером – значит притягивать факты за уши, и опять использовать историческое прошлое в конъюнктурных целях.

В Америке поначалу они с женой пытались фермерствовать, но как многие другие баре, быстро разорились.

Они переехали в Филадельфию, где оба закончили колледжи: Джон Бэзил Турчин (так его называли в Америке) – инженерный, а Надин Турчин – медицинский.

Никак не могла дознаться, почему Надин Турчин в американских источниках превратилась в «Мадам Чапин», как непонятно и то, каким образом и когда ее изображение появилось на этой сумочке

Затем они переехали в Чикаго, который и стал их домом на долгие годы. Здесь он работал под руководством Джорджа Макклелана (впоследствии главнокомандующего войсками северян) и был знаком с Абрахамом Линкольном, который в представлении не нуждается.

С началом в 1861 году военных действий северян против южан военные знания и опыт Турчанинова были востребованы – он стал полковником армии северян и отважно и умело руководил своим полком. Кстати, солдаты сами выбрали его своим командиром – в демократической армии США было и такое воможно. На должность командира полка претендовал и Улисс Грант (будущий главнокомандующий войсками северян и закончивший войну победой северян, а после и Президент США. Но выбрали все же Турчина.

Невзирая на сопротивление его непосредственного начальника Бюэлла (он владел рабами, так что его симпатии все-таки были на стороне южан, хотя он тщательно скрывал это), бригада Джона Турчина стремительно развивала наступление – ее были взяты города Нэшвилл (ныне столица штата Теннесси) и Хатсвиль и войска северян продвинулись в мятежную Алабаму. Здесь произошел крайне неприятный инцидент: за то, что южане расправились с пленными северянами, 2 мая 1862 года солдаты разграбили город Афины в этом штате. Джона Бэзила Турчина ждал военно-полевой суд, на котором председательствоовал еще один будущий президент Соединенных штатов Джеймс Гарфилд, который признал его виновным, но общественное мнение придерживалось другого мнения, и это мнение было столь весомым, что Абрахам Линкольн еще до окончания суда 17 июня 1862 присвоил Турчину звание бригадного генерала. ( Заметим, что Турчанинов был первым и единственным русским генералом в армии США). Таким образом Турчин был знаком с тремя Президентами США, что не очень-то помогло ему в мирное время.

А пока он командовал бригадой Иллинойских полков. В несчастливом для северян сражении при Чимотоге (Теннесси) Турчин храбро сражался и сумел сохранить почти весь личный состав бригады. Южане блокировали северян и хотели задушить армию голодом. Для того, чтобы снят осаду, перебросили несколько сежих полков, и войска северян пошли на штурм позиций южан при Чаттануге (Теннесси).

Бригада Турчина в этом сражении проявила подлинный героизм и одной первых (а по некоторым источникам, первой), опрокинув южан, взобралась на Миссионерский хребет.

Невзирая на бесконечные сражения и не очень подходящие условия, Джон Бэзил Турчин занимался по старой памяти и военной тактикой, писал пособия по военому делу. И что бы он ни делал, рядом всегда была верная Надин, которая работала в госпитале. В эти годы мало кто представлял, что ммедициной может профессионально заниматься женщина. Надин Турчин делом доказала, что она медик, и квалифицированный. Сотни солдат были обязаны ей своей жизнью. Однажды, когда генерала свалила болезнь, почти две недели командовала вместо него бригадой. И солдаты воевали под командованием «Мадам Турчин».

Солдаты Турчина сочинили про своего командира песню под названием «Turchin’s got your mule» ("Турчин взял твоего мула"), которая стала своеобразным гимном его бригады.

Бригаду Джона Турчина отправили на восточный фронт – В Вирджинию. Да вот только в Вирджиию они не доехали – поезд потерпел крушение, свалился в реку, были убитые и раненые.

В разгар похода генерала Шермана на Атланту, в котором принимала участие и бригада генерала Турчина, его поразил сильнейший сердечный приступ, который не только грозил гибелью, но и нарушил умственную деятельность генерала. Пришлось выйти в отставку.

Но вот война закончилась. Вопрос, который встает перед каждым военным после окончания войны - что делать? Чета Турчиных вернулась в Чикаго. Он работал патентным инженером, но ухудшающееся умственное здоровье заставило его оставить службу.

Пенсию ему положили небольшую – всего 50 дол. в месяц из-за того, что он не был американским гражданином, он так и остался подданым российского государя-императора.

У Ивана Васильевича Турчанинова была попытка вернуться в Россию, но ему было отказано.

Пытался заняться трудом – купил ферму, да запутался в долгах, еле смог построить маленький дом, где прожил долгую и неуютную жизнь.

В 1863 году польские патриоты подняли восстание против русских, но восстание было подавлено, множество польских аристократов и неаристократов были казнены генералом Муравьевым-Вешателен, многие ринулись в изгнание и добрались до Америки. Больше всего их прибывало в строящийся и растущий Чикаго.

Джон Турчин взялся деятельно помогать им. На юге Иллинойса появился городок Радом, довольно большой для тех лет со своей больницей, школой, костелом. И во все это внес свою лепту генерал Турчин. (Сегодня в городке проживает всего 220 человек).

Но удача отвернулась от генерала. Чтобы он не предпринимал в деловом плане, все кончалось неудачей. Они нуждались так сильно, что генерал брал свою скрипку, на которой довольно хорошо играл, и ехал в другой город, где его никто не знал, и играл на улице, чтобы заработать немного денег.

Прожил он долго, и умер в 1901 году, а через три года скончалась и Надин Турчин.

В «Словаре Гражданской войны в США», 1962 года издания, не только генералу, но и его жене Надежде Турчиной (Турчаниновой) посвящена отдельная статья. Она заканчивается следующими словами:
«…Имея всё обаяние женщины, она обладала энергией и уверенностью в своих силах, как мужчина». Удивительное все-таки хитросплетение судеб!

Знакомьтесь, Хуан Белайев - русский офицер в дебрях Парагвая (1875–1957)

«Если нельзя было спасти Россию, можно было спасти её честь» И.Т.Беляев

«Есть такая профессия – Родину защищать» - эта цитата из фильма «Офицеры» как нельзя лучше объясняет, почему у русского дворянства профессия военных была потомственной. Вот и Иван Тимофеевич Беляев родился в генеральской семье младшим из шести братьев, и как они, и продолжил род Беляевых-военных. Но сначала было сиротство – его мать умерла через 5 дней после его рождения, и его отец-генерал как-то не очень любил младшего сына, считая его как бы ответственным за смерть жены.

В доме появилась и мачеха, с которой, как в сказке, отношения с прежней семьей мужа не сложились. Так что у маленького Ванечки было одно пристанище – библиотека и чердак, где пылились бумаги предков - прадед будущего генерала по материнской линии – Леонтий Федорович Трефурт, был адъютантом Суворова и принимал участие в знаменитом Итальянском походе. Другой прадед по материнской линии – А. И. Эллиот, потомок старинного шотландского рода, приехал в Россию по приглашению Екатерины II для воссоздания российского флота, и отличился в сражениях при Чесме и Наварине.

В доме все мужчины были военными, ну, и Ванечке тоже дорога была в армию. Карьера его была вполне успешной – Кадетский корпус - Михайловское артиллерийское училище- строевая служба – рос в чинах – в 1-ю Мировую войну чин генерал-майора – командование батареей на Кавказском фронте – вступление в ряды Белой гвардии – крестный путь Добровольческой армии – Крым – Константинополь – Галлиполийский лагерь - Болгария.

Вместе с тем его увлекала география и этнография, он был членом Русского Географического общества, Русского Этнографического общества, имел множество научных интересов, главным из которых были...индейцы Южной Америки.

В эмиграцию он отправился со своей второй женой (первая внезапно умерла в 1906 году), Александрой Александровной Захаровой, на которой женился в 1913 году. Он женился на ней, когда она была девушкой, сортировавшей письма на почтамте. Была Александра или Аля «купеческого звания», а не дворянкой, что вызвало много нареканий со стороны военного окружения блестящего артиллериста.

Но вскоре это стало неважно: началась 1 Мировая война, на которой молодого артиллериста ждали и ордена, и повышения в звании (в 33 года он стал полковником, а вскоре и генералом), и разочарование в командовании, когда пошли неудачи в русской армии... После Октябрьского переворота молодого генерала ждала Добровольческая армия, затем войска барона Врангеля... Белое движение было проиграно, и впереди была эмиграция.

В Константинополе они с женой потерялись. Два года бывший генерал искал ее по всей Европе, пока, наконец, счастье не улыбнулось ему, – он нашел ее в Каире, и с тех пор Аля сопровождала его на всех этапах эмигрантской жизни.

Беляев не видел своей дальнейшей жизни в маленькой Болгарии. Его необыкновенно манила к себе Южная Америка. Еще в 10-летнем возрасте он нашел на пыльном чердаке атлас Южной Америки и больше всего его привлекла карта Парагвая. Он на всю жизнь влюбился в индейцев, их экзотику и романтику. Изучил испанский язык.

И вот теперь он захотел воплотить свою юношескую мечту – побывать в Парагвае – в жизнь. Его мечтой было устроить «Русский очаг» в далеком Парагвае. Но на его газетный призыв откликнулись не более трех десятков человек.

В 1923 году он переехал в Аргентину, а в 1924 году в Парагвай. Древние мифы, история индейцев гуарани, экзотика южноамериканской глубинки, – все это было близко сердцу генерала, несмотря на то, что Асунсьон больше напоминал деревню, чем столицу Парагвая, – в эти году была только одна мощеная улица и по ней ездило пять автомобилей.

Сначала, как и в Аргентине, он занял скромную должность преподавателя французского языка и фортификации в Военном колледже , но вскоре президент этой слаборазвитой страны додумался использовать опыт и знания заезжих «руссо».

Многие факультеты местного университета основаны русскими специалистами, русские инженеры прокладывали дороги, возводили мосты и дороги.

В октябре 1924 года Ивана Тимофеевича «со товарищи» посылают в засушливую и пустынную область Чако-Борель. На левом снимке вы видите членов первой экспедиции (второй слева стоит высокий Беляев).

На правом снимке Беляев – опытный «пустынник»: он провел тринадцать экспедиций в эту область, которая являлась спорной между Парагваем и Боливией. К тому же там была найдена первая нефть, и хищные взгляды потянулись к этой области. Беляев не только исследовал всю эту область и установил точную границу между Парагваем и Боливией, но и много занимался делами индейцев гуарани: описывал их, собирал сказания, лечил, когда и чем мог. Он знал 14 индейских диалектов. Они стали его детьми, а он для них был и остался «Белым отцом».

В клане Тигров индейского племени чимакоков провозгласили его касиком (вождем). Один из русских, узнав об этом, писал: «Маленький, щуплый и благодушный Беляев был похож на тигра как гвоздь на панихиду. Дома жена ласково называла его Заинькой, и это подходило к нему гораздо больше».

Но в своих исследованиях пустынных и небезопасных районов, в своем заступничестве за индейцев он скорее проявлял «тигриные», а не «заячьи» качества.

И опять-таки исследования и деятельность Беляева была не для будущего, как иным казалось, а для настоящего: в 1932 году армия Боливии, в несколько раз превосходящая армию Парагвая, снабженная немецким вооружением и под водительством немецкого генерала Ганса Кундта, перешла границу Парагвая именно в области Чако, намереваясь захватить эту нефтеносную область. Парагваю отводилась роль заранее побежденной страны. Но в армию Парагвая влились русские офицеры, и хотя их было всего 80 ( 2 генерала – Беляев и его знакомец еще по Петербургу Николай Эрн, 8 полковников, 4 подполковника, 13 майоров и 23 капитана, остальные -младшие чины, в основном казаки), но они имели опыт сражение на полях еще 1 Мировой войны, и сражение с немцем Кундсом и его офицерами были как бы продолжением противостояния русской армии с извечными врагом – немецкой армией).

Армия Парагвая насчитывала лишь 50 тыс.человек и ружье у них было одно на 7 человек, и Чакская война (1932-1935 гг.) стала одной из самых кропоролитных войн(потери с обеих сторон составили 100 тыс.чел.) в истории Южной Америки, и армия «босоногих», как называлии парагвайцев немецкие инструкторы боливийской армии, под командованием Беляева (в 1932 году он был назначен командующим артиллерией Парагвая, а в 1933 году – начальником Генерального Штаба) сумела наголову разгромить боливийцев, переиграть Кундта, взять в плен всю армию Боливии численностью в 300 тыс.чел.

Иван Тимофеевич Беляев вошел в историю как самый выдающийся полководец Южной Америки ХХ столетия. И Чакская война стала как бы прологом ко П Мировой войне. Приятно сознавать, что издесь, так далеко от Европы, «русские прусских всегда бивали» (А.В.Суворов).

После Чакской войны Беляев и его верная Аля с еще большим усердием стали заниматься судьбой индейцев, Беляев был назначен Управляющим по делам индейцев. Он переводил индейские сказания, занимался суммированием своего боевого опыта, писал мемуары «Воспоминания русского изгнанника» (Рукопись его воспоминаний была привезена в СССР из Аргентины ещё в 60-ые годы прошлого века племянницей генерала реэмигранткой Е.М.Спиридоновой), но увидела свет только в 1994 году в казахском журнале «Простор».

В 1957 году генерал Иван Тимофеевич Беляев скончался. Местом его упокоениия по просьбе индейцев был выбран их священный остров. Гроб индейцы несли на руках и громко пели молиитву «Оче наш», которую перевел для них Беляев. Так как остров время от времени затапливало, мемориал с прахом генерала установили на сваях. Надпись на мемориале по-индейски: «Здесь лежит Беляев».

Многие индейцы называли своих детей Bellyaeff.

В Асунсьоне 14 улиц названы русскими именами, и первой из них - улица команданте Беляев, есть и улица инженера Н.Кривошеина, улицы команданте Саласкин, команданте Канонников, офисьеро Серебряков, капитан Блинофф…

А в 2012 году в безводной и пустынной Чакской области нефть все-таки нашли, и принадлежит она Парагваю.

Гавайский сенатор – «народник»

Никола́й Константи́нович Судзило́вский (псевдоним Николас Руссель; 15 декабря 1850 — 30 апреля 1930) — учёный-этнограф, географ, химик и биолог; революционер-народник, один из первых участников «хождения в народ». Деятель революционного движения в России, Швейцарии, Англии, Франции, Болгарии, США, Японии, Китае. Один из зачинателей социалистического движения Румынии, сенатор Территории Гавайи (c 1900), президент сената Территории Гавайи (c 1901 по 1902 год).

Был членом «Американского общества генетиков», занимался этнографией, энтомологией, химией, биологией, агрономией.

Семья
Отец: Константин Степанович Судзиловский (ум. 1883), секретарь Могилёвской палаты гражданского и уголовного суда.

Биография

Судзиловский родился в Могилёве (современная Беларусь), в обедневшей дворянской семье (имели поместье в деревне Фастов Мстиславского уезда[5]). Всего в семье Судзиловских было восемь детей. Как старший из них, Николай Константинович не только помогал матери по хозяйству, но и отцу по его работе. Это и подтолкнуло молодого человека, после окончания с отличием[6] Могилёвской гимназии, в 1868 году поступить на юридический факультет Петербургского университета.

Учёба в гимназии (1864—1868 гг.) не удовлетворила его, но в это время он знакомится с произведениями своих «учителей»[7]: Н. Г. Чернышевского, Н. А. Добролюбова, Д. И. Писарева и А. И. Герцена. В остальном же Судзиловский считал учебные заведения царской России «орудиями полицейской муштровки, инкубаторами чиновничества»[8], где головы людей забивают различным «метафизическим, лингвистическим и теологическим» хламом.

Осенью 1868 г. в Петербурге возобновились студенческие волнения, вызванные изданием правила, ставящего студентов под усиленный контроль начальства и полиции. Вместе с выпускниками университета, Технологического института и Медико-хирургической академии первокурсник Николай Судзиловский организует сходки и участвует в выработке требований, которые будут отвергнуты III отделением.

5 июля 1869 г. Судзиловский был вынужден перевестись на медицинский факультет Киевского университета, так как проходить обучение участникам беспорядков в других вузах было запрещено.

В 1873—1874 был одним из организаторов «Киевской общины» («Киевской коммуны») — социалистической студенческой организации. Устроившись фельдшером в тюремную больницу в Николаевск, Судзиловский пытался устроить побег заключённых. Когда его план был раскрыт, он скрылся и бежал из России.

Эмиграция

С 1875 Судзиловский в эмиграции в Лондоне. Работал в больнице святого Георгия, встречался с Карлом Марксом.

В 1877 окончил университет в Бухаресте. В 1876 под псевдонимом Николас Руссель принимал участие в апрельском восстании против османского владычества в Болгарии. С тех пор Николай Судзиловский носил новую фамилию Руссель. Сотрудничал с известным болгарским революционером Христо Ботевым.

Был среди организаторов социалистического движения в Румынии. Вёл революционную пропаганду в русских войсках во время русско-турецкой войны 1877—1878 годов. Сотрудничал в зарубежной газете П. Л. Лаврова «Вперёд!», впоследствии участвовал в доставке в Россию изданий группы «Освобождение труда». За его подрывную деятельность румынское правительство выслало его из страны.

Он переезжал из одной страны Европы в другую, некоторое время жил в Болгарии, а затем Греции. В 1887 переезжает в Сан-Франциско. Организовал кампанию травли православного епископа Владимира, обвиняя его в растрате церковных денег, жестоком обращении с учениками местной семинарии и педофилии. Организованный им скандал расколол небольшую русскую общину Сан-Франциско на два враждующих лагеря.

Также Руссель установил контакты с русскими политэмигрантами, проживавшими в начале 1890-х годов в США. В Сан-Франциско он общался и взаимодействовал со своим старым соратником Егором Егоровичем Лазаревым. При участии ещё одного русского революционера из Нью-Йорка Лазаря Борисовича Гольденберга, они активно обсуждали идею организации регулярных побегов политзаключённых из Сибири в Северную Америку. Русселю, который уже имел к 1891 американский паспорт, отводилась важная роль посредника между российскими и американскими участниками операции. Однако побеги из Сибири наладить так и не удалось.

Гавайи
В 1892 году Руссель переехал на Гавайские острова. Был владельцем кофейной плантации, занимался также врачебной практикой. Пользуется большим уважением среди местного населения (канаков), получает прозвище Каука Лукини (что означает «русский доктор»). Проводит разъяснительные беседы, учит аборигенов революционной борьбе, и организует «партию самоуправления гавайи» (гомрулеров), призванную бороться за интересы коренных жителей. На этом посту он пытался проводить радикальные демократические реформы, но не мог остановить процесса инкорпорации Гавайев Соединёнными Штатами.

В 1900 году президент США Уильям Маккинли подписал «Акт о предоставлении правительства Территории Гавайи» (также известный как «Гавайский Органический Акт»), в соответствии с которым, создавались:
• институт Губернатора Территории, назначаемого действующим президентом США,
• двухпалатный Законодательный орган Территории, состоявший из избираемых Палаты представителей и Сената,
• Верховный суд.

США предоставляет местным жителям выбор между республиканской и демократической партией. Однако в предвыборную борьбу включается третья партия (созданная Н. К. Судзиловским).

В 1900 году, при поддержке коренного населения, Николай Судзиловский и ряд его сторонников проходят в сенат гавайских островов, а в 1901 Н. К. Судзиловский-Руссель был избран первым президентом Сената Гавайских островов. На этом посту он пытался проводить радикальные реформы для поддержки местного населения, но в 1902 году вынужден покинуть пост, после предательства своими сторонниками.

Русско-японская война
Во время русско-японской войны вёл активную социалистическую пропаганду среди русских военнопленных в Японии. Издавал газету «Россия и Япония». Одним из его сотрудников по газете стал Алексей Новиков-Прибой, позднее написавший книгу о Цусимском сражении. После начала революции 1905 года вынашивал идею вооружить и отправить в Россию для помощи восставшим 60 тысяч русских военнопленных, захваченных японцами в ходе боевых действий.

По настоянию министра иностранных дел России Судзиловский был лишён американского гражданства — за «антиамериканскую деятельность».

Последние годы
Последние годы жизни провёл на Филиппинах и в Китае, где пересекался с доктором Сунь Ятсеном. Советское правительство с 1921 года выплачивало ему, как персональному пенсионеру Всесоюзного общества политкаторжан (он сотрудничал в органе последнего — «Каторга и ссылка»), пенсию, но в СССР Судзиловский не вернулся.

Научная деятельность
Владел 8 европейскими, китайским и японским языками.

Николай Судзиловский был врачом, ему принадлежат несколько ценных работ по медицине.

Он открыл ряд островов центральной части Тихого океана, оставил ценные географические описания Гавайев и Филиппин.

Судзиловский был также членом Американского общества генетиков, нескольких научных обществ Японии и Китая. Он занимался этнографией, энтомологией, химией, биологией, агрономией.

«Новейший философский словарь» называет Николая Судзиловского «первый и последний энциклопедист XX века».

Последние годы своей жизни Николай Константинович Судзиловский, неугомонный революционер старой закалки, провел в Китае. И хотя советское правительство с 1921 года выплачивало ему пенсию (он был персональным пенсионером Всесоюзного общества политкаторжан), все предложения вернуться обратно, уже в СССР, он вежливо отклонял. Политика партии большевиков не во всем соответствовала понятиям старого «народника». Он так и умер на чужбине в 1930 году… ]

После окончания Могилевской гимназии Николай учится в Петербургском, затем Киевском университетах. В последнем он организует "коммуну". "Киевская коммуна" доставила массу неприятностей царскому правительству. Это была, пожалуй, самая сильная народническая организация того времени. В ней жили и учились революционному ремеслу, постигали шифровальное и "взрывное" дело. "Коммунары" брались и за социальные проекты. Например, в селе Горяны Полоцкого уезда Витебской губернии организовали ферму-школу. Но полиция шла по пятам. Приходилось осваивать премудрости конспирации. В воспоминаниях современников можно отыскать красочные описания "личности, называвшей себя Николаевым, одетой в костюм немца-колониста, с давно небритой бородой, в синей рубахе, с трубкой в зубах и с большим искусством говорившей на русском языке..." Даже хорошо знавшие Судзиловского не могли опознать его в этой личности. Тем не менее, когда "коммуна" была разгромлена, пришлось скрываться. Нижний Новгород, Москва, Одесса... Николай работает фельдшером в Херсонской губернии, но когда и здесь его "вычислила" охранка, перебирается в Лондон.

"ГАЛОПОМ ПО ЕВРОПАМ"
Свои впечатления от Англии белорус выразил во фразе: "Из всех больших городов мира более всего одиноким чувствуешь себя в Лондоне". Туманный Альбион подарил ему и незабываемые встречи: на одном из митингов Судзиловский выступал вместе... с К.Марксом и Ф.Энгельсом, где и познакомился с основоположниками марксизма. Беспокойная душа революционера требовала активных действий, и вот уже Николай Константинович на пути в Женеву, затем в Бухарест.

В поездке его сопровождала жена Любовь Федоровна, опора и советчица, которая, правда, все больше не одобряла опасную деятельность "смутьяна". В Румынии он практикует как хирург, защищает докторскую диссертацию по медицине, на титульном листе которой впервые появилась новая "конспиративная" фамилия Н.К.Судзиловского -- Руссель. Он встречается с известным болгарским революционером Христо Ботевым, создает политическую партию. По мнению биографа Судзиловского М.И.Иосько, велика вероятность того, что народнические круги России отводили доктору Русселю особую роль в планах убийства Александра II, который в 1878 году находился при армии в Румынии.

Но план цареубийства изменился. "Охота на Сашку", как была названа операция, успешно завершилась позже в России... Румынские власти предложили подозрительному доктору Русселю выехать в Турцию и вместе с другими политэмигрантами посадили на корабль. Он не сомневался, что турецкая полиция выдаст его России, и тогда -- Сибирь. Изгнаннику удалось склонить на свою сторону капитана судна. Используя опыт...Гарибальди, конспиратор, переодевшись в форму капитана, в сопровождении матросов сошел на берег. Вскоре на улицах Босфора часто можно было видеть элегантного блондина с редкой бородкой светло-русого Мефистофеля, с неизменной трубкой в виде головы негра во рту. А затем -- новые путешествия и приключения: Франция, Бельгия, занятия наукой и практической медициной, разрыв с женой. Получив приглашение брата, в 1887 году Судзиловский уезжает в США.

ГАВАЙСКИЙ АНТИЦИКЛОН
Очень быстро Николай Константинович стал самым популярным врачом в Сан-Франциско. Но восторга от "свободной" Америки доктор Руссель не испытал. Он писал: "Штаты представляют государство, основанное на крайнем индивидуализме. Они -- центр мира, и мир, и человечество существуют для них лишь настолько, насколько они необходимы для их личного удовольствия и удовлетворения... Опираясь на всемогущество своих капиталов, как грецкая губка, как раковая опухоль, всасывают они в себя все жизненные соки из окружающей среды без пощады". Нельзя не подивиться проницательности белоруса! Получив американское гражданство, доктор Руссель вовсе не стал образцовым "американцем" ("а он, мятежный, просит бури!").

Судзиловский инициирует грандиозный скандал, резко выступив против погрязших в разврате и чревоугодии местных священников. За что в одном ряду со Стенькой Разиным, Гришкой Отрепьевым, Емелькой Пугачевым "Николка Судзиловский" был предан анафеме. Устав от Америки, в 1892 году неистовый доктор решает поселиться в уединенном месте, на Гавайях, среди канаков, не испорченных цивилизацией. В этом райском уголке, который отличает ровный тропический климат (так называемый "гавайский антициклон").

Судзиловский некоторое время пребывает в роли плантатора, выращивая кофе, а заодно врачуя местных жителей, за что получил от них прозвище Каука Лукини -- "добрый доктор". Лечил он и семью знаменитого автора "Острова сокровищ" Р.Стивенсона. Наведывали его и другие известные в мире люди, например, доктор Боткин.

Авторитет Кауки Лукини, учившего население, как выживать, вести хозяйство, рос. Способствовало этому и то, что он, конечно же, выступал против американцев, грабивших и унижавших островитян. Посчитав, что отдохнул достаточно, Судзиловский принимает участие в первых парламентских выборах Гавайской республики, становится сенатором.

Он создает партию "независимых", программа которых предусматривает независимость от США, освобождение бедных от налогов, реформу здравоохранения, упорядочение продажи спиртного, строительство консерватории. А вскоре проклятый церковью "нигилист и материалист" Николай Руссель становится... первым президентом Гавайев! Вашингтон в шоке... Надо ли говорить, как встревожила деятельность мятежного президента промышленных и финансовых тузов не только в Америке. Против него плетут интриги и заговоры, и в конце концов он был вынужден сложить с себя полномочия президента и уехать в Китай.

ВОСТОЧНЫЙ ДЕСАНТ
На Востоке Судзиловский предпринимает действия, нередко граничащие с авантюрой. После Цусимского сражения 1905 года он выкупает у японцев русских военнопленных и отправляет их на родину. Пытается организовать нападение хунхузов на сибирскую каторгу с целью освобождения политзаключенных.

А чего стоит план доктора Русселя вторжения русских пленных из Японии в Россию! Многотысячный десант должен был смести царские войска в Маньчжурии и эшелонами двинуться на Москву и Петербург. Ему почти удалось убедить японское правительство не только освободить пленных из лагерей, но и вернуть им оружие и даже предоставить суда, чтобы перебраться на материк!

Но "черт дернул", как выразился сам Судзиловский, обратиться за помощью к эсерам. Главенствовавший у них Азеф (знакомый нашим читателям по недавнему телесериалу "Империя под ударом") выдал охранке состав организации, он же передал сведения и о докторе Русселе. В этих условиях высадка десанта означала гибель тысяч людей, и Судзиловский отказался от своего замысла.

В 1906--1907 годах он много работает над статьями, книгами, организует в Китае [и в Японии, Нагасаки] издательское дело. Увлекается сочинениями английского фантаста Герберта Уэллса с его технократическими идеями. Ведет переписку с китайским революционером Сун Ят-сеном. Но вскоре череда смертей и несчастий среди близких людей ввергает Судзиловского в пучину депрессии.

Он теряет веру в себя и подумывает о самоубийстве. "Куда улетают птицы, когда настает ночь?.." -- вопрошает он в одном из своих стихотворений этого периода. Спасение от тягостных мыслей он ищет на Филиппинах, которые почти на пять лет стали пристанищем изгнанника из Белоруссии. Привычка к активной деятельности помогает ему восстановить душевное равновесие.

Он создает частную лечебницу в Маниле, публикует статьи в газетах. И вскоре вновь переселяется поближе к России, в Нагасаки, потом в китайский город Тяньцзинь.

После революции в России он все чаще задумывается о возвращении на родину. "Назрело время, когда мне пора закончить свое кругосветное путешествие возвращением домой..." -- писал он. Готовясь к отъезду, Судзиловский даже планирует написать что-нибудь для белорусского журнала "Полымя", которому некогда обещал статью...

Этим планам не суждено было осуществиться: заболев воспалением легких, 30 апреля 1930 года Николай Константинович Судзиловский-Руссель умер, по словам современников, еще крепким и бодрым. Согласно китайскому обычаю, его младшая дочь зажгла кремационный костер...

________________________________________
1850-1930 , народник. Один из организаторов "киевской коммуны". С 1875 в эмиграции
Участник революционного движения на Балканах
с 1887 жил в Америке, в 1900 избран сенатором Гавайских о-вов
с 1904 в Японии
________________________________________

Руссель-Судзиловский Николай Константинович (1848-1930) - народник, публицист, ученый-естествоиспытатель, эмигрант, сенатор и президент Сената Гавайских островов (США), почетный член Всесоюзного общества политкаторжан Русская армия "Русская армия" - русская белая газета. Официальный орган правительства адм. Колчака в Сибири. Издавалась в 1918-1919 в Омске. Публиковала документы правительства и военного командования

Этого человека разыскивала полиция нескольких государств. Его проклинали правители многих стран, для которых он представлял смертельную угрозу; его боготворили простые смертные этих стран, облегчению жизни которых он посвятил жизнь.

Талантливый врач и профессиональный революционер, неутомимый путешественник и ученый-естествоиспытатель, яркий публицист и... президент Гавайской республики! Это наш соотечественник Николай Константинович Судзиловский -- человек, который хотел сделать мир лучше.Родился будущий президент экзотических тихоокеанских островов в 1850 году в Могилеве, в обедневшей дворянской семье.

В России (Николай I запретил само слово "Белоруссия") было неспокойно, множились крестьянские и студенческие волнения. Семье, в которой было 8 детей, приходилось нелегко. Все это, а также знакомство с сочинениями Чернышевского, Герцена формировало еги мировоззрение. После окончания Могилевской гимназии Николай учится в Петербургском, затем Киевском университетах. В последнем он организует "коммуну". "Киевская коммуна" доставила массу неприятностей царскому правительству. Это была, пожалуй, самая сильная народническая организация того времени. В ней жили и учились революционному ремеслу, постигали шифровальное и "взрывное" дело. "Коммунары" брались и за социальные проекты. Например, в селе Горяны Полоцкого уезда Витебской губернии организовали ферму-школу. Но полиция шла по пятам. Приходилось осваивать премудрости конспирации.

В воспоминаниях современников можно отыскать красочные описания "личности, называвшей себя Николаевым, одетой в костюм немца-колониста, с давно небритой бородой, в синей рубахе, с трубкой в зубах и с большим искусством говорившей на русском языке..." Даже хорошо знавшие Судзиловского не могли опознать его в этой личности. Тем не менее, когда "коммуна" была разгромлена, пришлось скрываться. Нижний Новгород, Москва, Одесса... Николай работает фельдшером в Херсонской губернии, но когда и здесь его "вычислила" охранка, перебирается в Лондон.

Руссель-Судзиловский Николай Константинович (1848-1930) - народник, публицист, ученый-естествоиспытатель, эмигрант, сенатор и президент Сената Гавайских островов (США), почетный член Всесоюзного общества политкаторжан Русская армия "Русская армия" - русская белая газета. Официальный орган правительства адм. Колчака в Сибири. Издавалась в 1918-1919 в Омске. Публиковала документы правительства и военного командования

В повести “Нокаут” писатель О. Сидельников продолжил рассказ о жизни популярного героя Ильфа и Петрова. Остап Бендер, роясь в пережитом, вспоминает один из эпизодов своей зигзагообразной жизни: “...Я, обезумев от неудач, хлынул на Запад. Здесь тоже сравнительно честные способы увода денег не котировалась. Я перебрался в хрустальную мечту моего детства Рио-де-Жанейро. Очаровательный город, жители почти все, поголовно — в белых штанах. Однако хрустальная мечта разбилась вдребезги, я тяжко страдал под игом капитализма... Короче, я покинул бухту Гуанабара и очутился в крохотной банановой республике. Здесь мне повезло. Трое военных с могучими усами и оттопыренными карманами, из которых выглядывали горлышки бутылок с маисовой водкой, обратились ко мне за помощью, и я, используя фруктовую кампанию, оперативно организовал им очередную революцию. Военные выпили водку и организовали военную хунту, а я очутился в президентском кресле. Целых семь часов пятнадцать минут наслаждался я властью: мог объявлять войну и заключать мир, изобретать законы, казнить и миловать, воздвигать монументы и разрушать их. Очередная революция лишила меня всего...”

Итак, подданный России — президент “крохотной банановой республики”. Что это, вымысел автора или подобный факт имел место? --------------------

Когда весной 1874 года Николай Константинович Судзиловский по примеру многих революционно настроенных молодых людей приехал в Саратовскую губернию для “хождения в народ”, в этом шумном, деловом волжском городе уже обосновалась группа идеологов революционного народничества во главе с Порфирием Ивановичем Войнаральским. Из Петербурга на Волгу двадцатичетырехлетний Судзиловский ехал с некоторым волнением. Там, близ Новоузенска, в небольшом имении родственников, провел он детские годы.

Константин Судзиловский был в прошлом крупным могилевским помещиком, владельцем богатого родового поместья Судзилы. Но судьба переменчива, и вот он уже в Поволжье у приютивших его родственников. Обедневший помещик страдал от своего униженного положения. Детям он стремился дать приличное образование, чтобы те снова, как в былые годы их отец, стали значительными, независимыми людьми и богатыми помещиками. Но четыре сына и дочь Константина Судзиловского избрали иной путь в жизни. Николай, например, будучи еще студентом медицинского факультета Киевского университета, примкнул к группе бунтаря-народника Владимира Карповича Дебагория-Мокриевича. Он тайно, ночами, читал “крамолу”, восхищаясь умой и смелостью авторов брошюр, с опаской приходил на конспиративные квартиры для участия в студенческих сходках, все больше втягиваясь в споры о демократии и социальных проблемах Российской империи. Наибольшее впечатление от прочитанного оставила книга Николая Гавриловича Чернышевского “Что делать?”, ставшая в то время “библией” борцов за народное дело. С тех пор Николай Судзиловский считал Чернышевского своим учителем в жизни и борьбе. Позже одной из своих статей на румынском языке Николай Константинович дал заглавие “Че е де факуль?” — “Что делать?”.

Не окончив пятого курса университета, Судзиловский прибыл на Волгу для ведения антиправительственной пропаганды среди рабочих и крестьян. Николай Константинович устроился конторским служащим на железнодорожную станцию Покровск. Свою работу выполнял прилежно, добросовестно, без показной суеты. Начальнику станции было невдомек, что молодой, интеллигентного вида конторщик под форменной железнодорожной курткой приносит на станцию запрещенные царской цензурой книги, брошюры, газеты и читает их железнодорожникам и крестьянам слободы Покровской в каком-нибудь пустом товарном вагоне, загнанном в тупик. Так были прочитаны произведения Карла Маркса “Гражданская война во Франции” и первый том “Капитала”, недавно изданный в русском переводе.

Более всего любил Николай Судзиловский воскресные встречи с рабочими и ремесленниками слободы. Эти сходки проводились на близлежащих волжских островах. Здесь, на широком речном приволье, можно было в полный голос говорить и спорить о самом сокровенном, не опасаясь длинного филерского уха. Судзиловский рассказывал рабочим о восстании декабристов, о кружках Герцена и Петрашевского, о произведениях писателя-саратовца Чернышевского.

Живя в Покровской слободе, Николай Судзиловский поддерживал постоянную связь со своими тремя братьями и сестрой, тоже активно участвовавшими в движении народничества. Однажды, отозвавшись на приглашение брата Сергея, Николай Константинович покинул слободу и перебрался в город Николаевск (теперь город Пугачев Саратовской области). Здесь в поисках работы Николай Судзиловский пришел в местную больницу. Доктор Кадьян, придирчиво осмотрев документы пришедшего об учебе на медицинском факультете, принял его на должность фельдшера. Позже Николай Константинович узнал, что Александр Александрович Кадьян, еще будучи студентом Петербургской медико-хирургической академии, принимал участие в революционных волнениях молодежи, подвергся аресту. В 1873 году, закончив академию, Кадьян поехал земским врачом в Николаевский уезд, где помогал народникам.

У фельдшера Судзиловского, кроме ухода за больными, были и другие заботы. Летом 1874 года товарищи привлекли его к акции в Николаевской тюрьме. Устроенный по рекомендации Кадьяна в арестантское отделение больницы, Николай Константинович должен был привлечь на сторону народников несколько больных заключенных, с их помощью взбунтовать остальных узников и затем открыть двери тюрьмы. Начало плана исполнили удачно и приступили к его завершению. 14 июня один из больных арестантов пригласил тюремных конвоиров на стакан чая. Подобное чаепитие бывало и раньше, потому оно никакого подозрения не вызвало. Выпитый чай не взбодрил конвоиров, напротив, их сильно потянуло ко сну. Порошок, всыпанный в стаканы фельдшером Судзиловским, делал свое дело. Освобожденные из камер узники мимо спящих охранников направились к воротам тюрьмы. Свобода была близка, но в это время один из солдат проснулся, поднял тревогу, и беглецов задержали.

Уездная полиция никого из подпольщиков не трогала: то ли улик было недостаточно, то ли местный пристав побаивался очередной расправы над собой. Прошедшей зимой его уже проучил Порфирий Войнаральский. Он подстерег пристава в степи, обезоружил и отстегал плетью.

В июне 1874 года Сергей Судзиловский пригласил брата Николая поехать в Самару, желая познакомить его с семьей Ильина, на дочери которого, Александре Александровне, он собирался жениться. В это время по Поволжью, центру революционного народничества России, пронеслась волна разгромов. Десятки народников были арестованы, конфискована нелегальная литература. Особенно пострадала саратовская группа Войнаральского и самарский центр. Слухи об арестах сразу же достигли и революционно настроенных обитателей дома Ильиных. Более того, стало известно, что полиция ищет и Судзиловских. Не желая бессмысленно рисковать, Николай Константинович переправился в Вольск, оттуда пароходом до Нижнего Новгорода. Куда бы Судзиловский ни приезжал, везде он чувствовал за спиной дыхание догоняющих полицейских. Это обстоятельство вынудило подпольщика нелегально перебраться за границу.

Лондон, короткая поездка в Америку, затем – Женева, София, Бухарест… В Румынии Николай Константинович снова засел за оставленные некогда в Киеве учебники медицины, чтобы завершить наконец прерванное образование. Подавая прошение в местный университет о сдаче экзаменов на звание врача, Судзиловский вынужден был скрыть, что обучение в Киевском университете прервалось из-за ареста. Радость при получении аттестата доктора медицины была омрачена вестью, что русская полиция снова напала на его след. Судзиловский меняет фамилию, теперь он называется доктор Руссель.

В румынском городе Яссы, куда Руссель с семьей переехал в 1879 году, он имеет большую врачебную практику, но, как отмечают секретные донесения жандармского управления России, "для себя и семейства уделяет из доходов небольшую часть, все же остальное употребляет на поддержку партии". Спасаясь от преследования агентов Третьего отделения, Николай Константинович оказывается в Турции, затем во Франции. Однако шпики неотступно следуют за ним. Тогда Судзиловский-Руссель уезжает за океан, в Северную Америку. Обосновавшись в Сан-Франциско, он благодаря отличным познаниям в медицине и добросовестному отношению к делу, приобрел вскоре авторитет среди местного населения. Избранный вице-президентом греко-славянского благотворительного общества, Руссель-Судзиловский повел длительную и небезопасную борьбу против епископа алеутского и аляскинского Владимира, погрязшего в темных, далеко не святейших делах, приносивших, тем не менее, солидный доход.

Николай Константинович несколько месяцев собирал документы, изобличающие епископа-проходимца, а потом под его председательством состоялся митинг прихожан, направивших русскому царю требование отозвать епископа, "погрязшего в пороках". Узнав об этом, епископ Владимир послал доктору Русселю грозное послание:

"…вы держитесь материалистических убеждений: в церкви, святой исповеди и причастии не нуждаетесь и надели на себя личину христианина для лучшей возможности сослать епископа в монастырь, вы по принципу враг божий. Во избежание соблазна запрещаю вам вход в архиерейский дом и церковь".

В Сан-Франциско Николай Константинович не чувствует себя в безопасности. Боязнь ареста постоянно беспокоит его. Теперь он боялся не только ищеек Российской Империи, но и американского правосудия, с критикой которого осмелился выступить. Пришлось в очередной раз оставлять обжитое место.

В 1892 году Николай Руссель устроился судовым врачом на пароход, отправлявшийся на Гавайские (Сандвичевы) острова. Новая земля поразила Николая Константиновича и своим внешним видом (на одиннадцати небольших островах насчитывалось сорок вулканических вершин), и разнообразной тропической растительностью, и пестротой шестидесятитысячного населения. “На земном шаре, — писал Судзиловский-Руссель несколько лет спустя в своих очерках, опубликованных под псевдонимом в русском журнале “Книжки недели”, — вряд ли отыщется другой такой благодатный уголок, как Гавайские острова...”

Коренных гавайцев там проживало не более половины всех жителей, остальные пятьдесят процентов составляли североамериканцы, англичане, французы, немцы, но особенно много было японцев и китайцев.
Именно они вместе с гавайцами представляли главную рабочую силу на сахарных плантациях, на сборе бананов и тыквы, на рыболовных промыслах. На острове Саху разместились десятки переселившихся из России семей. К ним присоединилось и семейство Русселя. Потом, ища уединения, Николай Константинович переселился на остров Гавайо. Близ одного из потухших вулканов он арендовал участок в сто шестьдесят акров, выстроил дом и занялся разведением кофе. Затем на его плантациях появились бананы, ананасы, лимоны, апельсины. Работы у врача Русселя было много. Тяжелый многочасовой труд на плантациях при скудном питании приводил рабочих в крайнее истощение, к болезням, для лечения которых у доктора было слишком мало лекарств. Рабочие часто умирали. Их место занимали новые полуголодные и больные.

Откровенная эксплуатация американцами коренного населения возмущала доктора Русселя. Он, как прежде в России, стал организовывать среди туземцев-канаков, как еще назывались гавайцы, подобие революционных кружков, где разъяснял канакам творимое над ними беззаконие. По памяти, своими словами Николай Константинович пересказывал целые главы из книг Карла Маркса и статьи русских революционеров-народников. Шли годы. Куака-Лукини (Русский доктор), как называли Русселя-Судзиловского канаки, стал популярнейшим человеком на островах. Он не только восстанавливал здоровье больным, но и давал множество деловых советов туземцам, справедливо разбирался в их спорах и распрях, был почетным судьей на многочисленных турнирах по национальной борьбе, кулачным боям, бегу и плаванию. Куака-Лукини, как достопримечательность острова, посещают иностранные путешественники, приезжает известный русский врач Сергей Сергеевич Боткин, рядом купил дом и поселился пасынок знаменитого романиста Стивенсона — Ллойд Осборн, тоже известный писатель. В 1892 году американцы решили образовать на Гавайских островах вместо королевства республику в лучших традициях своей демократии. В предвыборной кампании по заведенному обычаю проходила острая борьба двух американских партий — республиканской и демократической. Но нашелся человек, это был доктор Руссель, вставший во главе только что организованной третьей национальной партии, убедивший местных жителей отвергнуть сомнительные посулы американских республиканцев и демократов. Новое объединение назвало себя “партией независимых”. Вождь “независимых” доктор Руссель, прошедший в России школу агитационной работы, умело вел пропаганду среди канаков и пользовался их бесконечным доверием. Поэтому, когда год спустя на островах Гавайи состоялись государственные выборы, Куака-Лукини был избран сначала сенатором, затем президентом первого республиканского правительства Гавайских островов. Вместе с президентом республикой руководили еще три министра и четырнадцать членов государственного совета.

Островитяне не обманулась в выборе своего президента. Русский доктор провел несколько широких прогрессивных реформ, значительно облегчив участь канаков. Одновременно были сокращены права колонизаторов, что вызвало негодование американцев, англичан и французов. Законопроекты правительства Русселя были направлены против спаивания туземцев, антисанитарии, против разбойничьей налоговой системы. Планами первого президента предполагалось отменить смертную казнь, ввести бесплатное народное образование, намечалось открытие консерватории.

Однако Руссель-Судзиловский понимал, что долго противостоять такой крупной державе, как Америка, не сможет. Ему не только республику — себя лично защитить было трудно. У Гавайского государства не было своей армии, лишь отряд милиции во главе с полковником поддерживал порядок на островах. И все же доктор Руссель президентствовал до 1902 года. За это время много доброго успел он сделать для туземного населения.

Находясь за границей, Руссель-Судзиловский внимательно следил за политической жизнью России. Разумеется, иностранная печать не могла дать достоверного представления о массовых народных возмущениях на его родине, о борьбе политических партий, об арестах и казнях. Некоторые пробелы в этом отношении покрывались письмами от бывших сотоварищей по партии, от знакомых и родственников из Николаевска и Самары, с которыми Николай Константинович и сестра Евгения никогда не порывали отношений. Постоянную, с недолгими перерывами, вел доктор Руссель переписку с давним товарищем по Николаевску врачом Кадьяном. Прошедшие годы Александр Александрович провел в подпольной борьбе, судился по известному процессу 193-х, отбыв ссылку, поселился в Самаре и с 1879 года в продолжение восьми лет был лечащим врачом семьи Ульяновых.

Сестра Евгения Константиновна, по мужу Волынская, жила теперь здесь же, на Гавайских островах. Ее, как и братьев, преследовала русская полиция за антиправительственную деятельность. Евгения Константиновна ранее других членов кружка Дебагория-Мокриевича занялась практической работой и некоторое время торговала в лавке, одновременно вела революционную пропаганду среди крестьян. Вынужденная скрываться она покинула Россию и нашла защиту у брата-президента.

В какой бы стране ни оказывался Николай Руссель судьба многострадальной Родины всегда волновала его. Он постоянно искал возможности лично участвовать в революционной борьбе. Отойдя от политической жизни Гавайев, Руссель отправляется в Шанхай, чтобы организовать вооруженный отряд и освободить политкаторжан в Сибири. Конечно же, эта наивная идея не нашла нужной поддержки у русских эмигрантов, и от нее пришлось отказаться.

В эти недели началась война России и Японии, и у Русселя рождается новый план. Не поехать ли ему на театр военных действий для распространения революционной пропаганды среди русских солдат и моряков? 5 мая 1905 года в столичной гавайской газете появилось объявление: “За необходимостью скорого отъезда дешево продается усадьба. Отдельный коттедж о двух комнатах с верандой в русском стиле”. Покончив с делами на Гавайях, Руссель-Судзиловский переезжает в японский город Кобе, где после Цусимского сражения собралось большое число русских военнопленных. Одним из них был будущий известный писатель Алексей Силыч Новиков-Прибой, принимавший участие в исключительном по своей драматической насыщенности бое при острове Цусима в качестве матроса на броненосце “Орел”.

“В Японию, когда там скопилась много наших пленных, — вспоминал Новиков-Прибой, — прибыл доктор Руссель, президент Гавайских островов, а в прошлом давнишний русский политический эмигрант. Он начал издавать для пленных журнал “Япония и Россия”, на страницах которого я тоже иногда печатал маленькие заметки. По тактическим соображениям журнал был весьма умеренным, но потом постепенно становился все революционнее”.

Рассказывая о журнале Русселя, Алексей Силыч допустил неточность. “Япония и Россия” начал выходить еще до приезда Русселя в Японию. Создателем журнала и инициатором революционного просвещения среди пленных был давний друг России и сторонник ее освободительного движения американский журналист Джорж Кеннан, находившийся в Японии в качестве корреспондента вашингтонского журнала. Кеннан начал издавать пропагандистский журнал “Япония и Россия” в самом начале войны. Когда же количество пленных русских в Японии значительно увеличилось, на помощь к Кеннану прибыл, командированный американским “Обществом друзей русской свободы”, Николай Константинович Руссель-Судзиловский. Начиная с девятого номера, в журнале “Япония и Россия” стали регулярно печататься статьи Русселя, придавшие особую революционную остроту изданию. Кроме написания резких, обличающих российское самодержавие статей, доктор Руссель занялся распространением среди пленных нелегальной литературы. Одним из посредников у него в этом деле был пленный Новиков-Прибой.

“В Кумамота литература эта получалась на мое имя, — вспоминал писатель. — Ко мне приходили люди со всех бараков, брали брошюры и газеты. Сухопутные части читали их с оглядкой, все еще побаиваясь будущей кары, матросы были смелее. Проникновение революционных идей в широкие военные массы встревожило некоторых офицеров, проживавших в другом кумамотском лагере. Они начали распространять разные слухи среди пленных нижних чинов, говоря: все, кто читает нецензурные газеты и книжки, переписаны: по возвращении в Россию их будут вешать”.

Но угрозы мало действовали. Огромные транспорты нелегальной литературы, присылаемые различными революционными комитетами России, через доктора Русселя быстро распространялись среди военнопленных и делали свое дело. Солдатская масса оказалась на удивление восприимчивой к пропаганде: в ее среде образовались политические кружки, и усвоенные социально-революционные взгляды она разнесла по сотням разных деревень, куда потом хлынула после заключения мира с Японией.

“Белый как лунь старик, добр душой и горяч энергией, как не всякий юноша”, — таким виделся Николай Константинович солдатам и матросам. Но дерзким и чрезвычайно опасным для российского престола считало его русское офицерство, находившееся в Японии. В столицу США посыпались жалобы, и в ответ на них министр иностранных дел Рут потребовал от Русселя прекратить “зловредную деятельность”, на что тот заявил: “Не будучи на правительственной службе, я имею право на свободу действий в чужой стране”.

Между тем Руссель уже вынашивал новый смелый план военного похода на Российскую Империю. Он подготовил в Японии сорок тысяч революционно настроенных пленных для переезда в Сибирь с тем, чтобы, овладев узловыми станциями Транссибирской магистрали, двинуться на Москву. По пути он предполагал пополнить ряды своей армии солдатами дальневосточных дивизий и пролетарскими отрядами. Ища поддержку своему замыслу в глубине России, Николай Константинович обратился за помощью в ЦК партии эсеров, среди которых было немало его бывших товарищей по народническому движению. План Русселя стал известен эсеру Азефу, агенту царской охранки, а через него и правительству. После этого начинать восстание — значило вести людей на верную гибель.

Когда русские пленные небольшими группами и без оружия выехали из Японии, Руссель-Судзиловский прекратил издание своего журнала.Теперь он жил в Нагасаки, но мысли о России по-прежнему одолевали его. Он выписывал русские газеты, перепиской поддерживал отношения со многими соотечественниками. Льву Толстому он предлагал содействие в переселении на Гавайи преследуемых за религиозные убеждения, с Короленко вел переговоры о сотрудничестве в журнале “Русское богатство”, Максим Горький призывал его участвовать в работе русской печати.

Праздной жизни у Русселя не было. Через “Уссурийскую газету” он знакомил народ России с жизнью и бытом японцев, филиппинцев, писал научные и философские статьи, на Филиппинах открыл больницу для туземцев, затем библиотеку.

Известие об Октябрьской революции в России застало Русселя в Японии. Радость и горечь переполняли его душу. Радость за свершившееся и горечь от сознания, что он находится вдали от бушующей Родины. В тот год Николай Константинович написал письмо Владимиру Ильичу Ленину, в котором выражал свое восхищение победой российского пролетариата. В 1918 году подобное письмо получили от него родственники на Волге: “Вы сделали величайшую революцию в октябре. Если вас не раздавят противники революции, то вы создадите небывалое общество и будете строить коммунизм... Какие вы счастливые, как бы я хотел быть с вами и строить это новое общество”.

Руссель искренен в этом желании. И брат Сергей из Самары торопит его: “Жизнь в новой России стала очень интересной, массу можно сделать полезного для народа”. Но Николай Константинович не уверен, примут ли его на родине, которую он покинул много лет назад. Ведь в феврале 1917 года Временное правительство ясно дало понять, что в нем не нуждается. Но в России его помнят. Общество бывших политкаторжан ходатайствует перед Совнаркомом о разрешении вернуться Русселю из эмиграции. “Вам назначена персональная пенсия, как ветерану революции, 100 золотых рублей”, — пишут члены общества.

И еще одна причина удерживала Николая Константиновича от немедленного возвращения в Россию. В 1910 году после смерти жены, чтобы скрасить старческое одиночество, взял он на воспитание двоих японских мальчиков-сирот. “Я так с ними свыкся, что бросить их на произвол судьбы не могу”, — писал он Александру Кадьяну.

Долго и трудно готовился Николай Константинович Судзиловский-Руссель к возвращению на родину. Наконец в 1930 году восьмидесятилетним старцем решил он отправиться в длинный путь, сообщив об этом самарским родным. Прервала поездку внезапная болезнь — воспаление легких. Смерть настигла его 30 апреля на вокзале в чужом китайском городе Чунцыне. Русская граница была уже совсем близко…

Использованные материалы: Мишин Г.А. Событий и судеб сплетенье. - Саратов: Приволжское книжное изательство, 1990.

Какие они разные, и что-то есть одинаковое в судьбах этих людей – по-видимому, беззаветное служение долгу, как они его понимали.